«Я убила абортами две футбольные команды»

Люба (имя изменено) замуж вышла сразу после окончания вуза. Через год родились двойняшки – сын и дочка. Все знакомые шутили:

– Как повезло! Все мечтают, чтобы в семье были и девочка, помощница, умница, красавица, и мальчик – защитник, опора, надежда. А тут такое везение – разом отмучилась.

Люба, как ее мама и другие советские женщины, считала: детей родила, «план» по детям выполнила, и если что не так, есть выход: прерывание беременности, вещь неприятная, но что делать – «такова женская доля».

Люба не помнит дату первого аборта, помнит только, что это было зимой. По дороге в больницу она поскользнулась и ушиблась, люди помогли подняться и даже довели за руку до «места казни», как потом героиня рассказа стала называть абортарий. Из-за падения Люба опоздала, и на нее накричали медсестры:

– Ишь, королева какая, идет и не торопится. Как совокупляться – никто не опаздывает, а как к точному времени прийти, не могут!

Любе стало так обидно, что она расплакалась, улеглась в палате лицом к стене и ни с кем не разговаривала. Это потом уже, после прихода в Церковь Христову, после долгих искренних Исповедей она поняла, что слезы были из-за задуманного убийства собственного малыша в утробе, а не из-за оскорблений людей в белых халатах. Только придя к православной вере, женщина поняла: ее душа плакала, молила остановиться, сбежать, уйти, но не совершать тяжкого греха…

Анализируя прошлое, я вижу, что мне всегда посылалось тихое предостережение: не делай аборт, остановись

Люба рассказывала:

– Оглядываясь назад и анализируя прошлое, я вижу, что мне всегда посылалось тихое предостережение: не делай аборт, остановись! Например, однажды потерялись анализы крови, а без них не дают направление на аборт. Волнуясь, что пропущу 12 недель и мне откажут в аборте, я пересдала кровь, несмотря на то, что всякий раз в процедурном кабинете у меня кружилась голова, и мне давали нюхать нашатырь. Получалось, что опоздать на аборт боялась, а того, что невинного ребенка иду убивать, – не боялась.

В другой раз Люба застряла в лифте. И она так кричала диспетчеру через микрофон в кабине лифта, так боролась за свои «права» – успеть лечь в больницу, что сама себе удивилась. Так-то она – человек неконфликтный, добрый и терпеливый, а тут добилась, чтобы мастера приехали в течение 10 минут…

Люба сокрушалась:

– Я не буду расписывать все случаи, я хочу, чтобы женщины не повторили мои ошибки, не становились «мясниками»! Сейчас храмы открыты, печатается церковная литература, батюшки выступают по радио и ТВ, есть настоящие врачи, которые не скрывают правду об абортах, есть врачи, которые совместно с православными священниками проводят беседы, тем не менее абортарии работают, тяжкий грех совершается… Перейду к главному: я сделала за жизнь 22 аборта, то есть убила две футбольные команды! Вдумайтесь, не ДТП, не землетрясение, не онкология унесли жизни 22 малышей. Я, женщина, мама двоих замечательных детей, сама пошла и жестоко, хладнокровно избавилась от беззащитных младенцев, я хуже наемного убийцы! У меня даже не было «особой» причины (хотя для убийства не должно быть оправданий и каких-то особых причин): крыша над головой была, дача роскошная, работа и у меня, и у мужа, помощь от бабушек и дедушек, машина… Просто родили сына и дочь – и поставили точку. В голове не укладывается сейчас. Это страшная боль, от нее нет обезболивающих, я слышала ночами плач, стон совсем маленьких детей.

Она никогда не пила, а тут решила напиться до беспамятства, чтобы душа не рыдала, чтобы детский плач не сводил с ума

В стране стали открываться храмы, впервые открыто заговорили о добродетелях и грехах, о важности Исповеди и Причащения, соборной молитвы в храме. Однажды Любе стало невыносимо плохо, и она пошла в магазин за алкоголем. Она никогда не пила, а тут решила напиться до беспамятства, чтобы душа не рыдала, чтобы детский плач не сводил с ума. Вдруг к ней подошла незнакомая красивая Женщина:

– Дочка, дорогая, не поможет, только хуже будет. Иди в храм, поплачь, попроси помощи…

Люба еще подумала, почему «дочка», если Незнакомка моложе ее, и почему Женщина незаметно исчезла, и как Она вообще в таких длинных необычных нарядах из какого-то не нашего века передвигается по современному городу. Тем не менее Люба сразу пошла в ближайший храм.

Незнакомку Люба узнала, когда подошла к иконе Пресвятой Матери Божией. Слезы полились ручьями, не было жалости к себе, женщина искренне хотела покаяться и искупить страшный грех, а также удержать других женщин от детоубийства.

Люба была крещеной и даже своих двойняшек крестила. Но крестик никто из ее окружения не носил, церковной жизнью не интересовался. Более того, само понятие «грех» в то время было незнакомо большинству людей. Конечно, за столом никто из женщин не говорил, что завтра сбегает на аборт, а потом поедет с детьми на соревнования. Но эта ужасная «процедура» была чем-то обыденным. Женщины шли на аборт, три дня находились на больничном, а потом – опять работа, уборка дома, уроки с детьми, дни рождения, салат оливье и сельдь под шубой на Новый год… Люба потом уже, когда сама воцерковлялась, беседовала со своими взрослыми детьми:

– Страшно, что мы боялись боли и возможной инфекции, боялись не успеть что-то сделать по дому, но никто ни разу не сказал: это грех, это убийство. Даже врачи, когда узнавали, что я пришла за энным направлением на аборт, коротко и сухо говорили, что это не очень хорошо для здоровья…

Люба знала, что ее мама тоже делала аборты (та не афишировала, но и не скрывала). Делали аборты ее тети, двоюродные сестры, соседки, подруги. Правда, когда близкая подруга узнала, сколько Люба сделала абортов, – покачала головой:

– Вы бы как-то предохранялись, что ли… Понимаю, что после южного курорта женщины залетают от смены климата, но у тебя – как-то чересчур.

И опять же – ни слова о грехе, о том, что «там» – жизнь, со своим цветом глаз, волос, желанием любви и радости, с уже заложенными талантами и способностями. Звучало примерно так: «Три-четыре кариеса – нормально, но несколько десятков кариесных зубов – кошмар».

Люба после храма рассказала подругам о том, что впервые ей стало легче, что появился смысл – помогать другим женщинам. После Исповедей и бесед с батюшкой Люба поняла, что можно рвать волосы на себе, биться головой об пол, а можно и нужно – останавливать будущих мам, когда они направляются на аборт, можно поддерживать морально и материально беременных, которых выгнали из дома… Есть много важных и полезных дел для верующего человека.

Приятельницы посмеялись над Любой: мол, в храмах что-то специальное жгут, чтобы усыплять и одурманивать наивных. Люба пыталась достучаться до знакомых:

– Не видела, чтобы верующие во время литургии спали или после службы выбегали одурманенные и совершали неадекватные действия. По образованию я – технолог пищевой промышленности, большой опыт работы. Вы же знаете, какое у меня обоняние: я легко улавливаю самые незаметные и незначительные для других ароматы. Никаких дурманящих запахов не замечала, а вот то, что после нескольких Исповедей выходила и, словно невесомая, летела по облачкам – это заметила. А мне ведь говорили, что священник будет на меня орать, при всех оскорблять и деньги требовать за отпущение грехов! Не было и нет такого! Пожилой батюшка, строгий на вид, слушал, переживал и сокрушался со мной. Он мне сказал, что нужно почитать, как не ковырять кровоточащую рану, а искупить грех, как молиться, как помогать людям, как делать добрые и милосердные дела… Господь нас всех любит, и каждый может искренне покаяться, работать над собой, чтобы не повторять ошибки.

Господь нас всех любит, и каждый может искренне покаяться, работать над собой, чтобы не повторять ошибки

Люба искренне радовалась, что удалось своим детям и их супругам объяснить, что такое аборт и почему он является тяжким грехом, что такое православная вера, почему является лукавством представление о том, что «Бог в душе», и многое другое.

Сейчас Люба – счастливая бабушка девяти внуков: у дочки четверо детей, у сына – пятеро. Было время, когда ее дети, уже семейные, при встрече с ней беззлобно подмигивали: мол, сейчас начнется о грехе и вреде аборта. Зато сейчас у Любиных детей дружные и крепкие православные семьи. Никто не делал абортов.

При том, что была одна непростая ситуация: в семье сына во время третьей беременности ставили высокий риск генетической аномалии. Супруги хотели послушать медиков и сделать аборт. Любе удалось уговорить их рожать и тем самым сохранить жизнь ребенку. Когда слова о грехе аборта, маловерии, ценности любой жизни – и здорового, и инвалида – не подействовали, Люба предложила: родите с аномалией, с патологией, и отдайте мне, а я усыновлю и подниму этого ребенка как своего. Буду, с Божией помощью, любить и воспитывать в любви. Когда сын с невесткой услышали такие искренние и горячие слова, обняли маму и сказали: «Это бесы пытаются крутить нами, на аборт не могут толкнуть, вот и придумали, что больной ребенок – не человек, не имеет право на любовь и жизнь». Таким образом, беременность сохранили, и ребенок родился без единого отклонения, вес 3600 граммов, рост – 52 см. Люба благодарила Господа за сохраненную жизнь, за вразумление, за счастье держать родных внуков на руках.

В конце нашего разговора Люба расплакалась:

– Ко мне, грешной, Господь милостив! Я так благодарна Господу, словами не выразить, у меня замечательные дети, прекрасные внуки. Известно, что после аборта возможен рак молочной железы, шейки матки, а у меня и здоровье хорошее. Давно уже пенсионерка, а энергии столько – поделиться могу. Участвую в работе кризисных центров помощи беременным женщинам и пытаюсь свое умение, здоровье, силы и знания направить на сохранение жизни младенцев. Господь и Пречистая Его Матерь открыли мне глаза на то, что аборт – это тяжкий грех, что без искренней веры и дел милосердия не может быть полноценной счастливой жизни. И другим стараюсь помочь узнать истину. Я договариваюсь с учителями по биологии и анатомии, чтобы они говорили ученикам правду о жизни. В старших классах решают сложные задачи по генетике, по группам крови, по доминирующим и не доминирующим признакам, а о том, что с момента зачатия определяется пол и ДНК человека, что это уже жизнь, человек, – умалчивают. Сколько жизней можно было бы сохранить!..