Увы, как ни настраивайся на подготовительных неделях к Святой Четыредесятнице, как ни повторяй себе, что «истинный пост есть злых отчуждение, воздержание языка, ярости отложение, похотей отлучение, оглаголания, лжи и клятвопреступления» (стихира Чистого понедельника Великого поста),  этих духовных добродетелей всегда оказывается достичь труднее, чем представлялось заранее.

С телесным воздержанием дело, кажется, обстоит проще. Есть определенный набор правил, определяющих трапезу в дни Великого поста, тут почти даже думать не надо: бери и исполняй. Нелегко, конечно, но и не сложно. Нужна только сила воли. В конце концов, балерины или спортсмены воздерживаются от некоторых видов пищи, не испрашивая на это сверхъестественной помощи, и делают это успешно. Чем мы хуже?

А вот духовное делание… Тут за житейским примером обратиться некуда, это  исключительная принадлежность христианской аскезы, и именно  это делает нас настоящими христианами.

И все же умалять телесные подвиги не стоит.

Святые отцы называют  воздержание и молитву двумя крыльями, которые уподобляют нас птице, стремящейся ввысь и легко преодолевающей сложный жизненный рельеф, пеший путь по которому занял бы несчетное время.

«Кто молится с постом, — пишет святитель Иоанн Златоуст, — тот имеет два крыла, легчайшие самого ветра. Ибо таковой не дремлет, не говорит много, не зевает и не расслабевает на молитве, как то со многими бывает, но он быстрее огня и выше земли, потому-то таковой особенно является врагом и ратоборцем против демонов, так как нет сильнее человека искренне молящегося».

Итак, Церковь предписывает сохранять равно два подвига: молитву и телесное воздержание. Поэтому древние уставы рассказывают подробно и о порядке каждодневной молитвы, по преимуществу, конечно, молитвы церковной, и о правилах воздержания.

Златоуст, увещевая своих современников, ссылавшихся на проблемы со здоровьем, да и вообще «сложную жизнь» (узнаете себя?) говорил: «Если слабо у тебя тело, чтобы поститься беспрестанно, то оно не слабо для молитвы и для пренебрежения удовольствиями чрева. Если ты не можешь поститься, то, по крайней мере, можешь не роскошествовать, а это немаловажно и не далеко от пощения и может укротить неистовство диавола. Ибо ничто так не любезно демону, как роскошь и пьянство – источники и мать всех зол». Настоящую роскошь позволить себе мало кто может, да и упиваться до положения риз разумный человек никогда не станет, но купить себе дорогую безделушку или выпить с друзьями рюмку-другую-третью в честь дня рождения для многих не означает слишком уж нарушить пост. Между тем, подобные «слабости» катастрофически разрушают духовный настрой.

Православный пост во все времена был тесно связан с церковной молитвой. Сегодня это нелегко осознать в полной мере, потому что даже там, где богослужение совершается каждый день, оно в лучшем случае состоит из двух больших частей: утренней и вечерней. А Устав подразумевает молитву раздельную и неспешную в  первый, третий, шестой, девятый часы суток, а также предписывает совершать утреню и вечерню, каждую в свое время, а когда  это положено, то и Божественную литургию.

Конечно, такой подход к совершению молитв требует почти полного отрешения от всего земного. «Всякое ныне житейское отложим попечение» — это не только Херувимская песнь, это нормальная жизнь нормального монаха.

Мне довелось недолгое время совершать великопостные службы в таком месте, где была возможность служить правильно. Должен сказать, что это удивительный опыт, который вкратце можно описать словами Спасителя Иго Мое благо, и бремя мое легко (Мф. 11, 30). Но некоторое представление об этом «легком иге» может составить себе почти каждый верующий. Достаточно вспомнить, как говели наши предки.

Сейчас их иногда упрекают за то, что они редко причащались, почти всегда оставляя за пределами внимания то, как они к причастию готовились. Фактически каждый из них хотя бы неделю в Великом посту жил настоящей иноческой жизнью, всецело посвящая время подготовке к принятию Святых Христовых Таин и к исповеди. Это время называлось говением, и сопровождалось пребыванием в храме в течение всей недели. Увы, даже это слово почти ушло из нашего церковного лексикона, и вместо говения люди спорят о том, нужен ли пост перед причастием вообще.

Конечно, и постное может быть вкусно. Но заглянув в Типикон, мы поймем, что строгие постники едят просто, без кулинарных забот о приготовлении, в лучшем случае просто отваривая пищу.

Даже горячая снедь для них – уже не вполне постная, в иные дни положено «сухоядение». И жареное для строгого поста неприемлемо, потому что готовится с маслом.

Для внешнего наблюдателя вырисовывается унылая картина тотального запрета на все, неподготовленного человека она может ужаснуть. «А что же есть нам? — спрашивают они, —  чем кормить детей?»

На практике не все так уж страшно. Не только в наше расслабленное время, но и в ранние века христианства суровые монашеские правила немногими воспринимались как буквальное руководство к действию, оставаясь для большинства идеалом.  Что же касается детей, для них пост всегда ослаблялся, а кое для кого превращался в веселое приключение.

Один очень известный ребенок, персонаж книги Шмелева «Лето Господне», описывает постную трапезу в радостных тонах, весьма далеких от уныния. Вот что значит традиционный, отработанный до мелочей уклад жизни, не вполне совпадающий с типиконным, но ориентированный на ту же цель.

«Зачем скоромное, которое губит душу, если и без того все вкусно? Будут варить компот, делать картофельные котлеты с черносливом и шепталой, горох, маковый хлеб с красивыми завитушками из сахарного мака, розовые баранки, “кресты” на Крестопоклонной… мороженая клюква с сахаром, заливные орехи, засахаренный миндаль, горох моченый, бублики и сайки, изюм кувшинный, пастила рябиновая, постный сахар – лимонный, малиновый, с апельсинчиками внутри, халва… А жареная гречневая каша с луком, запить кваском! А постные пирожки с груздями, а гречневые блины с луком по субботам… а кутья с мармеладом в первую субботу, какое-то “коливо”! А миндальное молоко с белым киселем, а киселек клюквенный с ванилью, а…великая кулебяка на Благовещение, с вязигой, с осетринкой! А калья, необыкновенная калья, с кусочками голубой икры, с маринованными огурчиками… а моченые яблоки по воскресеньям, а талая, сладкая-сладкая “рязань”… а “грешники”, с конопляным маслом, с хрустящей корочкой, с теплою пустотой внутри!..»

Конечно, описанная выше картина постного стола – лишь идеализированная картина дореволюционной российской жизни, какой она виделась издалека, из трудной эмигрантской реальности, но картина эта не лжет в главном: пост – это радость.

Современным эмигрантам тяжелее: им нечего вспомнить. Они плачутся, что в  Европе нормального соленого огурца постом купить негде, не то, что «рязани» или «грешников» с конопляным маслом. Да и храмы далеко. И все же самые разумные из них в первые дни поста в очередной раз  скачивают из интернета текст Великого канона Андрея Критского, и воздыхают от всего сердца вслед за его автором и миллионами последователей «Помилуй мя Боже, помилуй мя».

С чего начну свои оплакивать деянья,

Какое положу начало для рыданья

О грешном пройденном пути?

Но, Милосердый, Ты меня прости!

Душа несчастная! Как Ева,

Полна ты страха и стыда…

Зачем, зачем, коснувшись древа,

Вкусила ты безумного плода?

Адам достойно изгнан был из Рая

За то, что заповедь одну не сохранил;

А я какую кару заслужил,

Твои веленья вечно нарушая?

От юности моей погрязнул я в страстях,

Богатство растерял, как жалкий расточитель,

Но не отринь меня, поверженного в прах,

Хоть при конце спаси меня, Спаситель!

Это канон в стихотворном переложении Апухтина, но оригинальный текст не менее поэтичен.

Освященный авторитетом великих отцов-аскетов Типикон во время поста остается для нас путеводной звездой на дороге к духовному и телесному очищению.

Конечно, мы не в жаркой Палестине начала позапрошлого тысячелетия. В холодной России не только оливковой рощи не найдешь, но даже натуральный хлеб, составлявший на протяжении веков основу питания жителей Рима и Византии, превратился на полках наших супермаркетов в подобие безвкусной ваты. Сегодня соблюдать устав сложнее.

В утешение вспомним о преподобном Пахомии Великом, основателе общежительного монашества, непревзойденном постнике и аскете. Сам он скудно питался хлебом с водой, а в монастырях, им учрежденных, у насельников была возможность вкушать горячую пищу и хлеб в достатке.

Когда Пахомий однажды навестил какой-то монастырь и узнал, что там второй месяц трапезничают без горячего, и повар, чтобы не сидеть без дела, занялся приготовлением изделий для продажи и уже сделал около пятисот штук, надеясь пополнить денежные фонды монастыря, авва так разгневался, что сжег все изготовленное поваром дотла, еще раз предупредив всех, чтобы поддерживали силы горячей едой.

Чтобы следовать рецептам «Лета Господня», увы, нужно было родиться в Российской Империи более века назад. Чтобы буквально соблюдать Типикон, нужно было жить в Палестине в то время, когда он создавался.

А вот разумно построить постный рацион так, чтобы не падать в обморок в общественном транспорте по дороге на работу или учебу, не оставлять молитву по причине недостатка сил – задача нашего времени. Решить ее для себя с помощью духовника нам вполне по силам.

Протоиерей Михаил Дудко

Православный женский журнал «Славянка»