[smoothcategory catg_slug=»publikaczii»]
    В майском номере газеты «Православной Луганщины» в статье Вадима Рыбальченко «Господь строит через наши руки» о благочинном Михайловского округа Ровеньковской епархии протоиерее Александре Притуле было написано несколько добрых строк и о художнике, скульпторе Александре Бондаренко, который занимался внутренним оформлением Свердловской Свято-Петро-Павловской церкви. Он расписывал не только стены, но и оформлял иконостас, сам делал колонны, производил лепные работы. Храм получился очень красивым и нарядным. Редакция газеты «Православная Луганщина» решила узнать об этом человеке более подробно.

Преподаватель «Луганского Колледжа культуры и искусства» Александр Иванович Бондаренко согласился дать интервью для нашего православного издания. Но, сколько неуговаривала, наотрез отказался дать свое фото. Ни к чему, говорит, мне тщеславиться. Дабы не возникло задней мысли, скажу сразу, Александр – очень добрый, открытый в общении и симпатичный человек.


-Александр Иванович, с какого возраста вы рисуете?

-Мои способности проявились где-то с 7-го класса. До этого я о них и не подозревал.

-А затем? Как вы стали профессиональным художником?

-Далеко не сразу. После школы я учился на геолога, затем работал по специальности. Работа была связана, в основном, с документацией. Никакого творчества. Поэтому, я все подумывал сменить профессию. И только в 27 лет я поступил в Луганское художественное училище. Еще будучи студентом, стал подрабатывать художником-оформителем. Официально найти работу художником оказалось невозможно, но, тем не менее, окончив училище, на этом не остановился. Поступил в Харьковский художественный институт. Мастерство с годами росло, что позволило попробовать себя и как иконописца.

-Но, иконопись очень сильно отличается от обычного рисования. Там столько правил, нюансов, которые нужно знать, не говоря уже о духовной готовности художника. И краски применяются особые минеральные. Минералы растирают в порошок, а потом делают краски. Еще, знаю, современные иконописные мастерские рисуют темперой. Вас кто-то учил этому мастерству?

Нет. Я сам осваивал технику, читал соответствующую литературу. Все делал с благословения духовных лиц, не иначе. Советовался. Но минеральными красками я не пользуюсь. Рисую обычным маслом или акриловыми красками.

За годы работы для церкви многих святых мне пришлось писать. Каждый раз перед тем, как приступить к работе читаю житие святых, стараюсь понять характер, как бы представить его.

-А в каком стиле работаете?

-Слово «живопись» происходит от словосочетания «живо писать», то есть, чтобы нарисованное смотрелось живым. Только не путайте «живо» в смысле «быстро», в этом случае «тяп-ляп» и получается. Этим многие современные художники абстракционисты грешат. Цветовых пятен набросают на холст, а довести картину до логического, естественного совершенства – умения не хватает. И так сойдет. Вот и приходится зрителю представлять, какой должна была быть картина на самом деле, если бы ее писал настоящий художник. По этой причине, предпочитаю – классический стиль. В иконописи – тоже. За пример можно взять «Сикстинскую мадонну» Рафаэля. Но мне приходилось работать и в византийском стиле, и в русском Рублевском стиле. Зависит от заказа. Я долго примерял тот или иной стиль к себе, и пришел к выводу, из древнерусских стилей мне ближе Дионисий – иконописец конца 15, начала 16 веков. Он, хоть и считается продолжателем традиций Андрея Рублева, но у него изображение ближе к классическому, естественному «живописанию».

За годы работы для церкви многих святых мне пришлось писать. Каждый раз перед тем, как приступить к работе читаю житие святых, стараюсь понять характер, как бы представить его. Работая над образом того или иного святого, предпочитаю брать более раннее, самое первое его изображение на иконах, считаю, что в нем больше сходства с оригиналом.

-А как получилось, что вы стали иконописцем? Случай помог или вы сознательно, по вере пришли в храм?

-Работа в церкви меня нашла как бы сама собой. Я ехал на машине, мне срочно потребовались какие-то запчасти. Я остановился. У водителя стоявшего автомобиля, как бы между прочим, спросил о работе. Оказалось, что это батюшка. Первым его заказом было сбить там какой-то каркас. Для студента и это было находкой. Это потом уже, когда я стал работать у него в Свердловке, он поручил мне роспись стен, сделать лепнину, иконостас, колонны. Я и колокольню сам проектировал, рассчитывал. Много чего я там переделал за 15 лет работы. Помимо этого работал в Лутугино, других церквях. Но именно отец Александр Притула стал моим духовником и наставником. А когда я только пришел к нему, меня и верующим-то нельзя было назвать. Сознательности еще маловато было. Я просто искал заработок, чтобы выжить в условиях перестройки. Времена тяжелые были. Но уважение к церкви еще раньше за собой заметил, присматривался к ликам святых.

   -А как на счет настоящего времени, вы уже пришли к вере в Бога или еще на пути?

-Я считаю, что вера во мне, все же, на подсознательном уровне была заложена еще дедушками и бабушками. Мы росли в советское время. Пропаганда атеистического мировоззрения в школе, институте сильно влияла на неприятие религии. По-настоящему, я пришел к вере в Бога благодаря моему духовному отцу Александру Притуле, но и путем многих размышлений. На сегодняшний день мое твердое убеждение в том, что все достижения физики, химии, космонавтики и любых точных наук только подтверждают существование высшего разума – Бога. Ведь, смотрите, многие известные ученые, например Менделеев, были очень набожными людьми. Потому что они понимали это. Сейчас вот физика мельчайших частиц достигла таких вершин! Клетку расщепили, а что увидели? Что теория Дарвина не имеет под собой никаких основ по одной причине: Дарвин предполагал, что вот эта маленькая клеточка и есть первооснова. Она могла образоваться аминокислотами. А оказывается эта клеточка, как огромный город. В этом городе есть фабрика, и фабрика эта выпускает ДНК. И получается, что для кого-то это микромир, а для кого-то и макро. Планет вон сколько разных, а почему-то именно на Земле созданы условия для жизни. Так что все относительно и все – по замыслу Творца, но этот замысел слишком сложен для нашего понимания. Наше дело – жить по Заповедям Его, по возможности, не грешить.

На сегодняшний день мое твердое убеждение в том, что все достижения физики, химии, космонавтики и любых точных наук только подтверждают существование высшего разума – Бога.

-Но если взять обычного человека из толпы, он тебе скажет, что у него нет никаких грехов. Он – чуть ли не идеальный. Так ведь?

   —Согласен. В этом – большая разница между верующими и неверующими людьми. Каждый человек грешен. Но, чем он более свят, тем больше грехов в себе видит. Ведь как уберечься от неосторожной мысли? А она ведь, как молния быстрая. Все мы не идеальные, но вот если ты о человеке думаешь нехорошо, вот это уже на самом деле плохо. А ведь это самое распространенное у нас: обсудить, осудить. А чаще всего, несправедливо судим по незнанию своему. Вот так и получается – серьезно грешим в своей ненависти друг к другу. Но не все так мрачно. Слава Богу, в основной своей массе, люди у нас неплохие. Мы ведь как к хорошему относимся? Как к должному, и не замечаем этого, потому что это, что ценно! – норма для нас. Но стоит кому-то совершить плохой поступок, он сразу выпячивается, мы о нем говорим, возмущаемся. И в большинстве своем, люди к этому относятся адекватно, нормально, называя вещи своими именами.

  -И все же, иконопись, другие работы по оформлению церкви – это для вас работа, позволяющая заработать на хлеб насущный или нечто большее?

-Сложно ответить на этот вопрос. По сути, предлагают работу – я ее делаю. Стараюсь выполнять все работы на совесть и от души. А там уже как получается, как Бог дает. Без Его участия и волос с головы не упадет. А тут – работа над святынями! Но когда работаю – забываю обо всем. Творческий процесс – особое состояние души. Никакие материальные блага не заменят духовного. А у нас, как посмотришь, всюду гонка за материальным идет. Вон какие дворцы лично для себя строят! Ну, сколько тебе комнат нужно для семьи? Пусть пять-шесть по-максимуму, а там их – в разы больше. И предела алчности и зависти человеческой нет. Надо, чтобы круче, чем у других крутых было. Вот что страшно! А для духовного там, в этих дворцах и уголочка малого нет, хотя и дорогущие иконы могут заказать и обвеситься ими. На тот свет все равно ничего из этого взять не смогут. Не те богатства на земле стяжают.

   -А как вам удается совмещать работу преподавателя колледжа и выполнение заказов церкви, ведь иконопись требует много времени?

   —Здесь все нормально. Работа в колледже – на ставку – отнимает 2-3 дня в неделю. Остальное время – я свободный художник. Господь все предусмотрел. Тем более, что телевизор я не смотрю. Значит и вечера у меня освобождаются для творчества. Отец Александр Притула еще на заре нашего сотрудничества раскрыл всю пагубность привычки впитывать чуждую православному человеку пропаганду. Но это не значит, что я не смотрю хорошие документальные, художественные фильмы и образовательные программы. Просто это не является ежедневной вредной привычкой, отбирающей все свободное время у большинства населения.

Работа в колледже – на ставку – отнимает 2-3 дня в неделю. Остальное время – я свободный художник. Господь все предусмотрел. Тем более, что телевизор я не смотрю. Значит и вечера у меня освобождаются для творчества.

  -А у вас были персональные выставки?

   -Как раз недавно на счет этого с коллегами был разговор. Есть такие художники, что только-только начали свой путь. Несколько работ сделали, а уже стараются организовывать свои персональные выставки. Причем, заботит их больше, по-моему, как они сами будут смотреться на фоне своих картин. А у меня вроде бы столько сделано, а о персональной выставке и не задумывался еще.

  -Так, может, стоит задуматься?

   —Э, нет, этот путь не для меня. Мне и показывать нечего будет. Все мои работы – в храмах на стенах. А дома – разве что наброски да черновики. Я, как тот сапожник без сапог. То есть, художник без картин.

Все мои работы – в храмах на стенах. А дома – разве что наброски да черновики. Я, как тот сапожник без сапог. То есть, художник без картин.

  Тепло попрощавшись с Александром Ивановичем, зажав в руке «флешку», на которую художник сбросил со своего рабочего ноутбука фотографии его работ, поспешила домой. И только дома, работая над текстом интервью, я впервые увидела то, над чем трудился Александр Бондаренко: иконостасы, иконы, орнаменты, элементы скульптурной лепнины, колонны, картины на библейские темы… Все, что я могла, это от восхищения восклицать «О, Господи! О, Господи! Это же… Невозможно хорошо»! Я крестилась и крестилась, понимая, что в нарисованных ликах, несмотря на то, что это новая роспись, уже живут, дорогие сердцу православного человека, святые. Вот что значит рука настоящего мастера, мастера от Бога!

Беседовала Светлана Тишкина

Из архивов ПЛ2013, Июнь