1 февраля 2024 года в Русской Церкви отмечают 15-летие интронизации Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. О том, как менялась Церковь за это время, с какими вызовами столкнулась, и какие сейчас перед ней стоят задачи, рассказал в интервью РИА «Новости» председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ В.Р. Легойда.

— Владимир Романович, за прошедшие 15 лет когда, по Вашему мнению, Русская Православная Церковь и наше общество в целом сталкивались с самой серьезной угрозой?

— Верующий человек помнит слова Христа, что врата адовы не одолеют Церковь. Церковь уже победила раз и навсегда, когда Христос воскрес. Единственная угроза — это для нас, верующих, — поставить себя вне Церкви. Что касается общества, то тут существует множество мнений. На мой взгляд, главная угроза здесь перед любыми благостными перспективами не потерять памяти о том, что безверие, через которое мы прошли в XX веке, — это путь к духовной гибели и социальному коллапсу.

— Ситуация на Украине и в странах Прибалтики продолжает ухудшаться, власти этих государств препятствуют деятельности канонической православной Церкви. Можно ли сказать, что Русская Православная Церковь теряет там свои позиции? Если теряет, то что можно сделать сейчас и в будущем, чтобы остановить этот процесс?

— В странах Прибалтики на православные общины, так или иначе связанные с Русской Церковью, оказывается давление. Эта политика является частью так называемой отмены русской культуры. Политические силы, которые так громко и шумно праздновали разрушение Берлинской стены, теперь сами возводят стену между Россией и Западом. Попытки взять в политические заложники верующих, которые заведомо ничем никому не угрожают, — это свидетельство слабости и неуверенности в своей позиции. Про свободу совести и говорить уже не приходится.

— Есть ли у Вас надежда в обозримом будущем посетить Украину, ее святыни, помолиться в Киево-Печерской лавре?

— Строить прогнозы — неблагодарное дело. Но для верующего человека нет преград, святые Киево-Печерской лавры в наших сердцах и молитвах, они в одной с нами Церкви, даже если их святые мощи похищены раскольниками. Когда святые мощи преподобного Сергия хранились безбожниками в музее, это не было препятствием для молитв к этому святому, не умаляло его церковного почитания. И богоборцам, как сейчас, наверное, раскольникам, тоже казалось, что они будут хранить у себя похищенное бесконечно долго. А оказалось — всего несколько десятилетий.

— Как Патриарх Кирилл оценивает происходящее сейчас на Святой Земле, в секторе Газа?

— Церковь всегда выступала и будет выступать за мир на Святой Земле, выражать поддержку Иерусалимскому Патриархату, скорбеть обо всех, кто стал жертвами этого конфликта. Как Святейший Патриарх заявил недавно на встрече религиозных лидеров с Президентом Путиным, мы должны избежать ситуации, когда арабо-израильское противостояние будет переноситься на российскую почву. И думаю, что с этим согласны все религиозные общины нашей страны.

— Чем можно объяснить всплеск геополитического напряжения, насилия, войн, гонки вооружений в разных точках планеты, разговоры об угрозе Третьей мировой, ядерной войны? Воспринимает ли Священноначалие всерьез такую угрозу, что делается для ее предотвращения?

— Войны и насилие имеют своей причиной греховную человеческую природу. Наивно думать, что человечество способно своими силами построить мир без войн и конфликтов. Это, впрочем, не значит, что на миротворчестве надо поставить крест. Наше время, может быть, более чем другие времена, характеризуется ложью и пропагандой о причинах войн и противостояний. Информационные технологии автоматизировали процесс дегуманизации оппонента и распространения неправды. Разумеется, это усугубляет конфликт, порождает ненависть в сердце каждого, кто потребляет «военную пропаганду».

Церковь призывает воинов, верно служа Отечеству, не поддаваться искушению звериной ненависти к противнику. Даже на линии фронта есть пространство для милосердия. Именно в этом свидетельстве, в пастырских трудах военных капелланов Церковь видит свою роль минимизации духовных последствий войн для личности и приближении мира. И, конечно, в молитве о справедливом мире.

— Как можно описать период истории Русской Церкви, в котором мы сейчас находимся, и с какими историческими временами, событиями и личностями возможны аналогии?

— Конечно, пророк Экклесиаст говорил: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Эккл. 1:9). Но все-таки приведение прямых исторических аналогий — небесспорный метод. Каждый человек живет в своем времени, он индивидуален, делает свой выбор, от которого зависит его будущее и будущее социума, в котором он существует.

— Как изменилось за последнее время общественное мнение о Русской Церкви, и какова динамика численности ее прихожан в России и других странах, как бы Вы охарактеризовали изменения?

— Общественное мнение порой меняется быстрее, чем его успевают измерить. Тогда, когда перестают смотреть какой-то вирусный ролик или оставлять комментарии под скандальным постом. Церковь существует в другом ритме. Если человек задумался о своих грехах и смысле жизни, вспомнил, что был крещен в детстве, и пошел в храм на исповедь, это никак не повлияет на результаты общественного мнения и динамику численности. А совершилось великое событие: к Богу приблизилась душа человека, пусть одна. Но она стоит больше, чем сокровища всего мира. Церковь призвана сеять семена веры, а когда и как они взойдут, ведомо только Создателю.

— В России 2024 год объявлен Годом семьи, президент подписал указ о поддержке многодетных семей, Минпросвещения планирует разработать для школ курс «Семьеведение». Как Вы полагаете, что нужно сделать в этой сфере в первую очередь в ближайший год?

— Государство должно признать, что выживание традиционной семьи важнее, чем даже глобальное потепление, формирование многополярного мира и так далее. Исходя из этого должны быть установлены приоритеты, а их достижение вполне можно измерить — по коэффициенту рождаемости. Пока он не обнадеживает, а значит нужно делать все что возможно, в экономике, социальном обеспечении, социальных технологиях. Выкорчеванное за последние более чем 100 лет дерево семейной жизни нужно посадить заново и заботиться о нем всеми способами и всеми силами.

— Патриарх Кирилл призвал в школах изучать произведения лауреатов Патриаршей литературной премии и попросил Минкультуры содействовать распространению фильмов-призеров фестивалей «Лучезарный ангел», «Золотой витязь». Какие усилия и перемены нужны в сферах образования, воспитания, просвещения, культуры и журналистики, чтобы люди хотели читать возвышающие книги и смотреть добрые фильмы?

— Очень долгое время считалось, что в сфере человеческой культуры в самом широком смысле этого слова нужно создать условия конкуренции. Видимо, чтобы «Война и мир» свободно конкурировала с журналом «Плейбой». Надеюсь, данная страница нашей истории перевернута, и предложение Святейшего опирается именно на эту предпосылку.

— Необходимы ли, на Ваш взгляд, запреты сочинений и картин, не одобряемых Церковью?

— Церковь — не цензурный комитет, но в отдельных случаях она выступает как значимый общественный институт, предупреждая, что порок — это яд для общества и личности. Чтобы услышать это предупреждение, у общества должна быть способность прислушаться. Эта способность формируется в семье, школе, вузе. Если там учить, что запрет — это вообще зло по определению, начиная с Декалога, то запрет в условиях информационного общества будет малоэффективен.

— Патриарх Кирилл призвал к реализации в полной мере закона о запрете движения ЛГБТ*, к запрету усыновления детей из РФ в страны, где существует «гендерная идеология» и разрешена смена пола, к усилению борьбы с абортами. Почему недостаточно просто духовно-нравственного просвещения и воспитания, а нужны законодательные запреты, контроль и наказание, ведь Бог даровал человеку свободу выбирать даже то, что считается грехом? Насколько более действенны запретительные меры, и не будут ли они людей отталкивать или загонять в более опасное подполье, подпольную медицину?

— Человеческая культура как явление построена на табу, которое является ровесницей цивилизации. Как вдруг, начиная с Нового времени и, наверное, в наши времена особо убедительно, нам стали доказывать, что запреты — это главное зло. Позволю себе напомнить, что меньше всего запретов существовало как раз у первобытных людей. Это наша цель движения? В варварском состоянии люди не имели письменности и не разработали корпуса законов, число статей в которых измеряется тысячами, и каждая содержит модель поведения, включающую и запрет.

Вы правы, Бог дал человеку свободу выбирать, но Спаситель никогда не призывал отменить законы, чтобы ни у кого не было лишних препятствий сделать выбор в пользу греха и зла. Любой грех можно оправдать таким образом.

— Что посоветуете людям, страдающим сегодня физически и психологически от сомнений, беспокойства за будущее?

— Я посоветую всем нам конвертировать свои переживания в труд, саморазвитие, служение ближним. Церковь с древних пор свидетельствует об опасности уныния, упадка воле и желания что-либо делать. Мы, верующие, убеждены, что у человека достаточно сил, и он с Божией помощью способен преображать мир вокруг себя.

— Каковы основные цели и задачи Русской Православной Церкви в России и за рубежом на ближайшие 5-10-15 лет?

— У нас нет бизнес-плана, какие обычно бывают у транснациональных корпораций. И 1000 лет назад, и сейчас у нас одна и та же цель и задача — свидетельство о Христе и приведение людей ко спасению в Нем.

* Движение признано экстремистским и запрещено в России.

Источник: РИА «Новости»/Патриархия.ru