Большинство современных детей не очень-то любят ходить в музеи. Да что там музеи – они и в театр идут без удовольствия. Конечно, не все. Конечно, есть интерактивные музеи, где все можно трогать и двигать. Но если говорить об экспозициях в классическом понимании, где нужно рассматривать, читать этикетки, не прикасаться к экспонатам и вести себя тихо – дети действительно не очень-то их любят.

Почему так происходит? Потому что им скучно. Здесь многие взрослые начинают возмущаться: как это скучно, это же великое искусство! Возмущаться смысла нет, нужно определить причину скуки. Чаще всего она – в непонимании и неподготовленности маленького (да и взрослого зачастую) посетителя музея.

Буквально неделю назад мы с семьей вернулись из небольшого путешествия. Были в Москве и в Санкт-Петербурге. Выезжаем из своего города мы нечасто – не пускают дела. Поэтому за небольшое количество времени хотелось посмотреть и показать детям и любимое старое, и неизведанное еще новое. Поэтому были Эрмитаж и Третьяковка, музей обороны и блокады Ленинграда и музей железных дорог, Спас на Крови и собор Василия Блаженного.

Честно скажу, было непросто. Приходилось ориентироваться именно на детей и отложить на неопределенный срок мечты в собственном темпе полюбоваться живописью голландцев и импрессионистов. Но зато дети кое-что посмотрели, узнали и почувствовали. Каждый свое и в своей мере. Но главное – им было интересно.

Расскажу о своих наблюдениях и о том, что, по моему мнению, делает поход по музеям с ребенком и плодотворным, и интересным.

Готовимся заранее

Да, чтобы осознанно сходить с детьми в музей, придется подготовиться. Это нужно и с чисто практической точки зрения (будем четко знать, куда и зачем идем, не потеряем время), и в плане впечатлений ребенка. Они не выстраиваются на пустом месте, им нужна основа, как зданию – фундамент. И основа эта практически полностью состоит из знаний.

Это вовсе не значит, что нужно читать ребенку лекции о художественных методах передвижников или искусстве Высокого Возрождения. Детям нужны конкретные интересные факты: вот этого художника сначала не принимали, а потом полюбили, вот тут изображен такой-то сюжет, а здесь необычные мазки. Например, на моих детей произвела впечатление история о картине Архипа Куинджи «Лунная ночь на Днепре»: современники заглядывали за нее, думая, что там стоит источник света. Не верилось, что красками можно так правдоподобно передать блеск воды.

Такой подход кому-то покажется прагматическим: искусство – это же про чувства, а мы тут какие-то занимательные истории рассказываем! Но чувства не рождаются из пустоты, они выстраиваются, опираясь на личный опыт. У каждого он свой, у ребенка тоже. Знания помогают этот опыт получить, и бродить по музейным залам становится интересно.

Для нас невольной подготовкой стало чтение книги «Легенды и мифы Древней Греции» Николая Куна. Так совпало, и восьмилетний сын искренне радовался, узнавая сюжеты похищения Европы или наказания Прометея. Ну и, конечно, мы останавливались у картин с библейскими сюжетами, узнавали и рассуждали. Полотна Николая Ге в Третьяковке, рембрандтовский блудный сын и апостолы Эль Греко в Эрмитаже были узнаны, рассмотрены и оценены. Я наблюдала за детьми и радовалась, что великие полотна «говорят» для них, и эту речь они понимают. Этот язык им внятен. А основа его – знание.

Как мы готовились к походу в музеи? Тут я могу выделить два этапа.

Подготовка родителей. Нужно понять, что мы вообще идем смотреть. Не просто картины, а чьи. Не просто залы, а что там может заинтересовать конкретно моих детей. Выделить несколько сюжетов, персоналий, историй, о которых мы можем рассказать ребенку до похода в музей.

Подготовка детей. Здесь могут помочь книги, документальные фильмы и даже настольные игры. Например, мы с детьми прочитали несколько книг издательства «Настя и Никита» о Москве и Санкт-Петербурге. В осмотре Третьяковки помогла книга «Что передвинули передвижники» ‒ после нее мы могли говорить не только о сюжетах, но и об их выборе, о том, как менялось представление о прекрасном, изображение действительности, идеи произведений. Еще мы играли в «Мемо» ‒ простая, недорогая, но очень полезная игра. Она помогла запомнить основные достопримечательности и подарила детям удовольствие узнавания. Они выходят из метро, поворачивают ‒ и громко хором кричат: «Спас на Крови!» Опять причастность, ощущение, что ты не чужак и кое-что знаешь о новой для тебя реальности.

Смотрим что-то конкретное

Все, что я написала выше, могло вас напугать. Это сколько же времени нужно потратить, чтобы рассказать ребенку об Эрмитаже, о картинах, экспонатах, выставках! На самом деле, есть важная деталь, которая сужает круг наших трудов. Детям не нужно смотреть все.

Детям не нужно смотреть всё. Нужно выбрать самое яркое – то, что, по вашему мнению, заинтересует ребенка, и идти прицельно туда

Если мы хотим, чтобы ребенок вынес какое-то позитивное впечатление из музея, не стоит ставить задачу пройти его весь и разглядеть все до последнего этюда, до самого крошечного экспоната. Наоборот, нужно выбрать самое яркое ‒ то, что, по вашему мнению, заинтересует ребенка, и идти прицельно туда.

Мой сын любит истории про русских богатырей. Поэтому, минуя портретные залы в Третьяковке, мы шли к Васнецову. Мне было важно, чтобы на него хватило и физических, и эмоциональных сил. И, конечно, мы задержались в зале, где находится «Явление Христа народу» Иванова. Смотрели эскизы, сравнивали с финальным полотном. А вот на моего любимого Малявина сил не хватило: дети начали отвлекаться, спрашивать, сколько осталось. Мы ушли ‒ Малявина посмотрим в другой раз.

В музее обороны и блокады Ленинграда смотрели оружие и форму: о них детям рассказывал папа. А я отвела их в ту часть экспозиции, где восстановлен прилавок ленинградской булочной, лежит кусок блокадного хлеба, разноцветные карточки. Мы вспоминали прочитанные о блокаде книги – «Хлеб той зимы» Эллы Фоняковой, «Вот как это было» Юрия Германа, «Кирюшка» Веры Карасевой. И прочитанное оживало, обрастало конкретикой. А с ней приходили нужные эмоции.

Акцентируем внимание на деталях

Мы, взрослые, часто оцениваем произведение в целом. Мы кое-что знаем об эпохе, о художнике, судим с высоты опыта. Детям это не подходит.

Детям нужна конкретика. А конкретика – это детали. Они могут зацепить внимание, ведут от частного к общему. Поэтому я всегда стараюсь обращать внимание ребенка на мелочи.

Что это за мелочи? Бессильно упавшая на дорогие кружева рука невесты на картине Пукирева «Неравный брак». Детские игрушки на полотнах Маковского («Есть у нас похожие? Какими бы ты поиграл?»). И воздушная поза крестьянки Венецианова: она не пашет, а танцует («Почему пахать, стоя на цыпочках, невозможно? Зачем художник изобразил ее именно так?»).

Еще я говорю о своем опыте. Рассказываю, почему люблю «Лесные дали» Шишкина. Они похожи на те, какие открывались взгляду, когда мы с папой и мамой выходили из долгого лесного путешествия по грибы. Дети слушают, и пейзаж наполняется для них конкретным смыслом.

Даем задания

Дети – люди деятельные, созерцание для них иногда бывает тяжким испытанием. Мы можем им помочь: дать возможность разыскать, выбрать, сделать открытие. Мне это очень помогло в Третьяковке: со мной были старшие дети восьми и девяти лет, и у них совершенно разный темп, интересы и способы узнавания.

Дети – люди деятельные, созерцание для них иногда бывает тяжким испытанием. Мы можем им помочь: дать возможность разыскать, сделать открытие

Старшая дочь смотрит картины не спеша, внимательно читает этикетки, задает вопросы. Сын обегает зал и ищет то, что ему по вкусу. А потом срывается и бежит дальше. Мне надо бы за ним, но жалко отрывать дочь от созерцания. Поэтому я давала сыну задания: «Найди картину, где русское войско побеждает», «Найди портреты двух людей, с которыми ты хотел бы познакомиться», «Покажи мне самую веселую/грустную картину», «Покажи полотно, где ты хотел бы оказаться и где ни за что бы не хотел». Эта игра концентрирует внимание ребенка на конкретных вещах, стимулирует фантазию. Попутно он читает этикетки, думает над моими вопросами и вырабатывает свое мнение.

Идем за интересом ребенка

Иногда нам кажется, что ребенка точно заинтересует то-то и то-то. А оказывается по-другому. Он равнодушно проходит мимо того, что мы любим, и «зависает» перед тем, что нас не тронуло. Это нормально: мы все разные. Но если мы пошли в музей с ребенком, стоит чутко улавливать и поддерживать его интерес.

В Эрмитаже мы смотрели голландскую живопись. Дети равнодушно проходили мимо веселых крестьянских свадеб, катаний по каналам и жанровых сценок. Они подустали, пора было уже уходить… Но вдруг я обнаружила девочек у картины Матиаса Витхоза «Цветы, еж и лягушка». За пару минут до этого я прошла мимо, даже не прочитав этикетку.

Девочки рассматривали темное полотно, щебетали и смеялись. Им понравилось, что из глубины темного фона выступают таинственные очертания, которые оказываются… ежиком. Они показывали друг другу носик, глазки, лапки. А я тихонько удивлялась, стоя сзади, как по-разному действует на людей искусство. Задевает струнки в их душе и дарит радость.

Не забываем про вознаграждение

Поход в музей – интеллектуальная работа, усилие над собой. Нужно стоять, ходить, сосредотачиваться, не шуметь и не бегать, думать. Это сложно: и взрослые устают от внимательного осмотра музейных экспозиций. Детям это вдвойне тяжело.

Поэтому нужно поощрение, награда – сувенир в музейном магазине, мороженое на обратном пути, десять минут на «побегать» в парке. Дома, может быть, мультик или веселый детский фильм. Пусть музей ассоциируется с радостью, дружным семейным отдыхом, а не понуканием и скукой.

Мария Минаева
Источник: pravoslavie.ru