Домой, к родителям. Не так, конечно, часто, как того хотелось бы. Дорога. Знакомая дорога. Проезжаю каждый раз через Станицу Луганскую. Также и по пути обратно. Станица. Еду мимо великолепного храма в честь святителя Николая. Сколько добрых и теплых воспоминаний он пробуждает в моей душе. Школьные годы. Пономарство в храме. Еще в старом, на
У Петра Алексеевича радость. Внук приехал. Издалека. Из России. По километрам до степного донского городка совсем ничего, по прямой грунтовой дороге и пятидесяти не наберется, но граница нынче это расстояние утроила. Раньше Петр Алексеевич на мотоцикле почти каждую неделю к дочкиной семье ездил и думать не думал, что между ними канаву межгосударственную пророют.
Всем известно, что каждый наш сон из трех источников происходить может. Первый, который не частый, добрый, раздумья вызывающий и лишь со временем понимаемый - от Бога; второй, регулярно нас беспокоящий, со страхами и ужастиками - от лукавого; третий же, как и святые Отцы подтверждают, от любезного и любимого желудка исходит. Отец Стефан данный
Кабинет отца наместника располагался на втором этаже здания, восстановленного по сохранившимся архивным чертежам и рисункам. Поэтому и лестничный пролет в нем изготовили деревянный: «как раньше было». Архимандрит, он же «отец наместник», в своей полувековой жизни столь много времени провел пред закрытыми дверьми начальственных кабинетов, что, переселившись в собственное присутственное место, благословил входную дверь не закрывать…
Икону принесли вечером. С утра звонили, потом в храм пришли. Все уши прожужжали рассказами о древности образа, ее красоте и дороговизне. Один из коробейников, шмыгая носом, с придыханием, пыхая мне в лицо уже устоявшимся вечным перегаром, объяснял: - На дереве, батя, под золотом, Бог нарисован и дом его рядом, в лесу… - В
Отец Стефан прекрасно знал, что такое ладан. Более того он даже помнил, как древние Святые Отцы каждение определяли, что огонь кадильных углей знаменует Божественную природу Христа, сам же уголь - Его человеческую природу, а ладан - молитвы людей, приносимые Богу. Знать то знал, да что толку, если ладана, как такового, в те годы
Художественный рассказ Баба Лена заглянула в комнату внучки. Как она и подозревала, открытые учебник и тетрадь лежали в стороне, а Оля склонилась к экрану компьютера и с кем-то увлечённо переписывалась. Бабулино «Та-а-а-ак!» заставило вздрогнуть отроковицу. — Фух, напугала! — выдохнула внучка. — Заикой сделаешь! — Как ни зайду, она в экране торчит. А математика, как
Холодно в тот день было. Поземка мела. С паперти дежурный сгребет снег, а через пол часа хоть вновь убирай. Панихиду с молебном с утра отслужил и больше никого. Забежит прохожий свечу поставить да отогреться немного в храме и опять пусто. Тишина. Решил, что до вечернего молебна никого не будет и пошел домой. Позовут
В старой бабушкиной хате, на родине моего отца, на месте которой сегодня лишь густой бурьян растет, да рядом заброшенный сад умирает, стоял в зале вросший в угол старинный шкаф для посуды. С полочками, ящиками и застекленными верхними дверцами. Посуда там находилась. Праздничная. Посуду эту только на Пасху, да Рождество доставали и еще тогда,
Был у нас прихожанин, который постоянно на каждой исповеди, да в беседах на церковном дворе вздыхал и, кивая в сторону недалеко расположенного кладбища, повторял: - Скоро домой. Ему никто не возражал. Соглашались. Сочувственно и горестно поддакивали и переводили разговор на иную тему. Оно и понятно, далеко не каждый о собственной смерти рассуждать любит,
