Мужчина лет сорока, одетый в добротный плащ, остановился у ограды храма. Сколько раз он проезжал-проходил мимо этого привлекательного строения с двумя золочеными куполами, сколько раз собирался не проехать-пройти мимо, и всё равно проезжал-проходил мимо… Он всегда спешил по делам… по неотложным делам! Шутка ли, управлять своей фирмой, воспитывать ребёнка, ухаживать за больной женой… Этим и оправдывался перед Богом… Даже когда её душа оставила землю и перенеслась на Небо, он не зашёл в храм, потому что его четырёхлетняя дочь сильно плакала и как никогда нуждалась во внимании отца. Он, как деловой человек, решил проблему, позвонив именно в тот храм, который ежедневно проезжал-проходил мимо и заказал отпевание, сорокоуст и всё остальное дистанционно. Почему-то мысль о том, что можно прийти в храм вместе с дочерью, ни разу не промелькнула в его голове…

Жёлтые листья вместе с моросящим дождём падали на его непокрытую голову, на плечи, на тротуар, во двор храма. Мужчина не спешил спрятался от дождя. Он обеими руками уцепился за металлические прутья храмовой ограды и так и стоял, застыв в своих невесёлых думах. Мимо храма шла девушка с ярко красным зонтом. Увидев мужчину, она спросила: «Вам плохо?» Он отрицательно помотал головой. Девушка пожала плечами и пошла себе дальше… мимо храма.

Мужчина решил более не привлекать внимания прохожих и, впервые с тех пор, как порвал со своей первой женой, переступил порог храма. Его трясло, как в лихорадке.

– Мужчина, вам плохо? – спросила пожилая женщина, с усердием продолжая чистить подсвечник.

Он раздражённо посмотрел на неё, мол, дайте хоть Богу помолиться без посторонних, и нехотя бросил в ответ короткое:

– Нет.

Она смиренно продолжила сметать щёточкой воск, налипший на подсвечник, но, вновь взглянув на пришельца, воскликнула.

– Но я же вижу, что вам плохо! Может, скорую вызвать?

Женщина вытерла руки о тряпицу, подошла к мужчине и предложила ему сесть на лавочку. На этот раз он послушался.

– Потерпите немного, с минуту на минуту отец Александр должен вернуться с треб, – сообщила женщина, – а я помолюсь пока, чтобы Господь облегчил ваше страдание. Как ваше имя?

Незнакомая женщина хочет просить за него Бога? Он очень удивился, но всё же ответил:

– Алексей я.

Ему действительно было тяжело. Какая-то невероятная сила сдавила всё его существо настолько, что ему с трудом удавалось дышать.

Когда-то он дал зарок, больше никогда не посещать церковь. Вспомнив об этом, он подумал единственное, о чём мог подумать в своём состоянии:

– Зря пришёл. Слово нужно держать. Всегда. Мужчина должен держать слово…

И тут с клироса донёсся забытый напев молитв. Нет, чтица не пела, а именно читала, но для него – как когда-то в молодости – чтение молитв под куполом храма казалось песней. С определённой мелодией, расстановкой пауз, этой невероятно-совершенной глубинной гармонией сочетания звуков. Воспоминания причиняли ему дополнительные мучения, совесть вынуждала согласиться с давним её вердиктом…

– Зря пришёл, – в который раз подумал он, – пора идти за Ритой в садик.

Он хотел встать с церковной лавочки, но тело его не слушалось. Тот, кто был сильнее его, удерживал на месте. Но во всём огромном храме никого кроме него и псаломщицы не было.

– Да что это на меня навалилось?.. – спросил он сам себя.

Он не знал, что кроме его внешнего, с которым он привык находить общий язык, есть ещё и отвергнутый им внутренний. Задавленный его волей, тот, духовный внутренний, ни разу не всколыхнулся и не возвысился над внешним. Но, видимо, пришло время внутреннего заявить о себе. Мужчина, конечно же, не понимал, что в его душе происходит борьба внешнего с внутренним. Ему просто было невмоготу находиться в церкви и смотреть на все эти иконы… и тогда он посмотрел вверх… Не спасло. Иисус Христос смотрел на него с верхотуры купола. В этот момент внутренний одержал краткую победу и мужчина, забывшись, вслух заговорил с Богом.

– Прости… Вот я и пришёл к Тебе. Поздно?

– Пока живы, никогда не поздно, – ответил ему… Иисус Христос… Христос!!!

Мужчина вскочил, как ужаленный, как будто его не приковывала к лавочке какая-то неведомая сила. Он со страхом посмотрел туда, наверх… И только потом, сообразив в чём дело, перевёл взгляд на уровень глаз. Рядом с ним стоял отец Александр. Тот самый, молодой, энергичный священник, который приезжал отпевать его гражданскую жену…

– Простите, если напугал, – сказал священник.

– Да ничего, задумался просто… Не заметил, как вы подошли, – оправдался мужчина за неадекватное поведение. Священник лишь улыбнулся и кивнул в ответ, что всё понимает.

– Так что вас привело в храм? – спросил он пришельца.

– А что, обязательно что-то должно приводить? – с вызовом спросил Алексей.

Священник перекрестился, приложился к иконе Божией Матери «Скоропослушница» и только тогда ответил.

– Если спросить прихожан наших, то они вам скажут, что их в храм приводит любовь к Богу, вера наша православная. А вас я ни разу в храме не видел. Но видел на похоронах жены. И видел, как вам было тяжело. Вы – далеко не единственный, кого горе привело в храм.

– К сожалению, Лена не совсем жена мне была. По штампу в паспорте я на другой женат…

Отец Александр перестал улыбаться. На его лице отразилось страдание, точнее – сострадание, и он процитировал Евангелие:

– «…но Я говорю вам: кто разведётся с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведённой прелюбодействует» (Мф.19, 9). Как вы понимаете, не я это вам говорю, а Господь Иисус Христос это говорил своим ученикам. Грех прелюбодеяния – смертный грех. Так вы пришли покаяться?

– Не знаю. Простите, не готов я сейчас… Тут другое…

– Что?

– Когда уходил от первой жены, дал слово, что ноги моей больше не будет в церкви. Пятнадцать лет я не переступал порога ни одного храма… Слово держал.

– О-хо-хо… – застонал священник, – Плохо дело. Я бы не смог так долго продержаться. Уже через месяц бы прибежал в храм, бухнулся на колени перед Распятием и в слезах бы умолял принять обратно… Не жена же ваша не пускала вас в храм?

– Наоборот. Она заставляла ходить на службы. Там святоша такая!.. В общем, перестаралась она малёхо.

– Вы противились воцерковлению, поэтому и разошлись?

– Ну, где-то так… Только не подумайте, что я совсем не хотел ходить. Мне даже нравилось, как читают, как поют…

– Так в чём же дело?

– Перебор. Нельзя личную жизнь на церковную променять. Она настоятелю больше внимания уделяла, чем мужу законному. Понимаете?

– Понимаю.

– В общем, не выдержал я. Психанул как-то раз, и уехал в город. Ни разу с тех пор в тот посёлок не наведался.

– Как я понимаю, в городе вы нашли замену жене и жили счастливо, пока смерть не разлучила вас.

– Ну, не сразу нашёл. Запил я тогда сильно. Так запил, что никакая нормальная женщина на меня бы не посмотрела. Жил по подвалам лет пять…

– А вернуться к жене мыслей не возникало?

– Возникало. Да как такому пьянице к такой святоше? Стыдно было…

– Ну а потом?

– А потом встретил сослуживца. Он меня на работу к себе устроил. У него трёхкомнатная квартира. Комнату мне сдал. Я работал у него грузчиком и платил ему за жильё. В общем, целые сутки под его чутким наблюдением находился. Заставил он меня пить бросить. Да я и сам понимал, что умер бы, если бы он меня не вытащил тогда. Хотел уже к жене вернуться, а тут с Леной познакомился. Она меня сильно полюбила! Риту мне родила… Директором фирмы своей назначила. Я надышаться на них с малышкой не мог. А потом… бах! Война. Я с сослуживцем в ополчение пошёл, да пришлось вернуться. Лена в городе с работы шла, под обстрел попала… и больше не встала. Три года промучилась… Чем кончилось, вы знаете.

– Соболезную. Царствие Небесное, рабе Божьей Елене.

– Спасибо… Горе мне залить хочется. Понимаете? Но, если опять запью, уже никто не спасёт, вдобавок дочь отберут. Только это меня и удерживает.

– Божьей помощи и крепости духа вам! Забота о дочери – что может быть спасительнее? Двери храма открыты. Приходите. Будем помогать справляться с соблазнами зелёного змия. Сами знаете, слабину дадите – сгубит на раз…

– Знаю… Знаю, что за грехи молодости расплачиваюсь…

– Вы вот что, надежду не теряйте, съездите к Елизавете. Вы же венчаные. Такие браки на небесах заключаются…

– Откуда вы знаете, как её зовут? Я имени её не произносил. Я с тех пор, как расстался, вообще её имени не произносил… – Удивлению Алексея не было предела.

– Успокойтесь, чуда в этом нет. Я тогда подростком был. Пономарил, отцу служить помогал. Вы меня просто не узнали. Я старший сын отца Арсения. Венчание ваше хорошо помню.

Целая гамма эмоций отразились на лице собеседника. Прошло время, прежде чем он справился с ними. Он вспомнил. Действительно, крутился какой-то пацанёнок при храме.

– Вот это да! А я тут разоткровенничался… Мир тесен, – разочарованно выдавил он из себя.

– Ещё как тесен! А православный мир – ещё теснее, – сочувственно глядя на Алексея, ответил отец Александр.

Какое-то время они оба молчали. Отец Александр в это время произносил про себя Иисусову молитву. Раз десять повторил, прежде чем разочарование, охватившее зрелого мужчину, сменилось здоровым любопытством. Господь направил его мысли в спасительном направлении.

– А как она там? С кем живёт? – со смущённой улыбкой, спросил сбежавший муж.

– Она до сих пор одна одинёшенька. Не пострижена, а живёт как монахиня. Никого из мужчин больше не приняла. А вот детей очень любит. Своих Бог не дал, так чужих помогает поднимать. Езжайте к ней с дочкой… Не бойтесь. Расскажете о жизни своей невесёлой. В любом случае, объясниться вам надо. Ей тоже легче будет.

***

«Ford Focus» Алексея притормозил у дома, который он когда-то называл своим. Выходить не спешил. Сидел и через окно разглядывал изменившуюся округу. Пальцы нервно отстукивали на рулевом диске мелодию, которая в это время наполняла салон его иномарки.

– Папа, мы приехали? – спросила кучерявая девочка с заднего сидения.

– Да Риточка. В этом доме я когда-то жил, – ответил папа Алексей.

– Красивый. Как терем-терем-теремок, в котором мышки жили, и лягушка, и зайки тоже, и… Ой, а это кто?

За собственноручно поставленным забором он увидел малышку, которую вела за руку молодюсенькая мамочка.

– Не знаю. Пошли спросим, – ответил он дочери и выбрался из машины. Освободив дочь от ремней безопасности, он захлопнул дверцу и пиликнул ключом. Алексей взял Риту за руку и они пошли к забору.

– Девушка, можно вас на минутку? – позвал Алексей Веронику, гуляющую с годовалой Роксоланочкой.

– Да, сейчас, – отозвалась мамочка, – дотопаем только.

Когда малышка дотопала до калитки, он спросил:

– Простите, а Лиза здесь живёт?

– Да. Это её дом.

– А вы кто ей будете?

– Мы? – она посмотрела на своё счастье, одетое в бело-розовый комбинезон. – А мы те, кого она спасла. Представьте, она меня «удочерила» вместе с дочерью!

– Вот как? – удивился Алексей. – Приятно слышать. А Лизу можно позвать?

– А её нет дома. Она в приюте.

– Где? – удивился Алексей. – Она вас удочерила, а вы её за это в приют отдали?

– Ну что вы! Вы всё не так поняли. Она директор Кризисного центра. А при центре есть приют для мамочек и детей. Да вы проходите в дом, она скоро прийти должна…

Вероника открыла калитку настежь, приглашая гостей войти во двор. Но гости не вошли, потому что со стороны тропинки раздался сердитый голос Елизаветы.

– Э, нет, так не годится… Ты спроси сначала, кто это такой и с какой целью приехал на таком шикарном лимузине в нашу дыру. Документы проверь, а потом уже в дом приглашай. А вдруг разбойник с большой дороги, который детей похищает?!

Все вместе, включая детей, с удивлением уставились на Елизавету.

– Это мой папа! Он не разбойник! Он хороший, – обиженно выкрикнула Рита, смело заступаясь за папу.

Елизавета закрыла глаза. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы взять себя в руки. Открыв их, она уже совсем другим тоном: добрым и ласковым сказала:

– Раз такая миленькая девочка говорит, что папа хороший… Верю. Добро пожаловать! Проходите, гости дорогие. Там и поговорим…

Маленькая Роксолана потянулась к блестящей пуговице на кармашке курточки Риты. Рита улыбнулась ей, взяла её за ручку, и они первыми потопали к дому. Взрослым ничего не оставалось, как последовать за ними.

 

Светлана ТИШКИНА